Как остановить потоки контрабанды на линии разграничения, когда оккупированные территории вернутся в состав Украины и чем отличается работа с военными и гражданскими уже в мирной жизни – в интервью для Styler
Многим военным бывает крайне сложно возвращаться к мирной жизни: отсутствие работы, болезненные воспоминания о потере сослуживцев на войне, посттравматический синдром и множество других факторов противодействуют реинтеграции ветеранов обратно в социум.
Но есть люди, которые собирают всю волю в кулак, налаживают не только собственную жизнь, но и помогают заново найти себя после войны и другим бывшим военным.
Павел Якимчук пошел на войну добровольцем. Именно поэтому ему очень повезло, признается военный, теперь уже в отставке.
“Мне повезло, ведь я прекрасно знал, куда еду. Готовил себя к такому этапу жизни. С нами рядом были ребята, которых забрали по мобилизации, а до этого они жили обычной жизнью и никогда не могли подумать, что будут на войне. Я, наоборот, рвался в самые горячие точки. Командиры не дадут соврать: Как вдруг что, то “Шустрый” всегда куда-то рвется. "Шустрый" – это мне потом такой позывной дали”, - вспоминает Павел.
Впервые мужчина ушел на фронт еще в 2014 году в составе батальона “Айдар”, но там воевал недолго.
“Когда убили командира роты, я решил вернуться домой. Поскольку документов у нас никто не брал, военные билеты никто не оформлял. Я думал: не дай Бог завтра тебя убьют, а мама даже не будет знать, где это произошло”, - рассказывает Якимчук.
После небольшого перерыва Павел решил идти на фронт снова, уже в составе ВСУ. Тогда у мужчины было стойкое желание вернуться с победой.
Буквально через три дня после начала службы у военных 12 батальона был выход на Станицу Луганскую.
“Командиром взвода у нас тогда был “Испанец”. Он увидел во мне некий потенциал и забрал к себе в разведку. Внутри батальона можно было переводиться без проблем. Я со всеми дружил, был в прекрасных отношениях, поэтому с этим проблем не было. Вскоре после приезда в Станицу Луганскую состоялась ротация батальона. До этого он без ротации был больше года. Нас на три недели вывели в Бердичев Житомирской области... Потом – уже в Донецкую область под Бахмут”, - рассказывает он.
Во взводе охраны, где еще перед переводом в разведку проходил службу Павел, боевые столкновения практически невозможны: ребята охраняли орудия на расстоянии десяти километров от передовой.
По словам Павла, никто на войне не считает количество боевых столкновений. Ведь это – война, и случается в ней разное.
“Во время боя ты полностью зациклен на одном – выжить. Нет ничего другого в голове. Но еще проскакивает мысль: “завалить, завалить”. И же потом когда отступаешь, начинаются разные мысли: “Блин, это же пуля могла меня задеть. Смотришь, а у тебя шланг от “кемелбека” на груди висит уже пробитый осколком или пулей. Думаешь: “Еще бы два сантиметра в сторону, и все, ты был бы труп, чувак”, - вспоминает Павел.
Перед выездом из Киева на войну Павел готовил свою семью к такому серьезному решению. Когда только началась война, он начал понемногу снижать обороты в своей работе: он имел собственную строительную фирму, и постепенно приостанавливал ее деятельность. Начал ездить на Донбасс в качестве волонтера. Иногда проводил в зоне АТО по неделе.
“Я не шел туда за удостоверением участника боевых действий. Я уже как-то был готов даже его выбросить, отказаться от всех льгот. Я шел туда ради результата. Но когда ты полтора года сидишь в одной и той же яме, получаешь приказы, которые даже ты, простой человек, видишь бессмысленными... Когда мне отдают приказ, и я его не понимаю, то начинаю его обсуждать. В армии же это не принято. Тогда я понял: или я переиграю всю армию, или армия переигрывает меня и я освобожусь. Ну, армию мне переиграть не удалось, поэтому я пошел на дембель”, - рассказывает военный.
Служба в разведке учит прежде всего выносливости, говорит Якимчук.
“Мы часто сидели в засаде по три-четыре дня, а еда заканчивалась на второй день. В другие дни, бывало, носил на себе 52 килограмма снаряжения. Бронежилет, разгрузка, автомат с подствольником АКМ 762, плюс – гранаты”, - вспоминает он.
В поле деятельности бригады, где служил Павел, попадало в том числе и поселок Новолуганское неподалеку от Бахмута. Он входит в так называемую "серую зону" и известен как село, где процветает контрабанда.
“Мы это село могли забрать с нашим взводом уже давно. Могли перекрыть движение контрабанды. В этом селе “питалось” и СБУ, и контрактники, и пограничники. Нам постоянно давали “тормоз”: говорили ничего не трогать. Такие приказы шли, конечно, не от командования батальона, а с высших ступеней, где фамилии мне неизвестны. В деревню зашел батальон Донбасс. В некоторых СМИ это позиционировалось как боевая победа. Но побеждать там не было кого – в селе сепаратистов на тот момент не было уже давно. Мы могли там окопаться еще раньше, но не было такого приказа”, - добавляет Павел.
Контрабанда через это село шла фурами, говорит Якимчук. Военные ВСУ останавливали несколько 10-тонников, но не имели права их задерживать. Этим должно заниматься СБУ и сводные мобильные группы.
Павел вместе с другими военными в составе 12 батальона еще раньше заходили в Новолуганское. Там большинство граждан – категорически против украинской армии, вспоминает он.
“Когда мы впервые туда заходили, то заранее повесили на форму "сепарские" шевроны. Зашли под видом армии "ДНР". Я еще тогда так смешно в местном магазине "косил" акцентом под белоруса, когда заходил что-то купить. Местные жители относились к нам с опаской, даже когда мы косили под сепаров (это длилось буквально сутки). Если на “укропов” можно “гнать”, то на них они боятся голос поднять, и даже боятся посмотреть в глаза прямым взглядом”, - добавляет он.
Если бы война была невыгодна, то ее давно бы остановили, уверен Павел Якимчук.
“Это и списание вооружения, и контрабанда. Остановить это можно политической волей лидеров страны. На Донбассе стоит армия Украины, а армия контролируется Главнокомандующим. Если будет дана команда не пропускать машины, контрабанда остановится. Машины просто не поедут”, - делится мыслями Павел.
Оккупированные территории однозначно нужно возвращать в состав Украины, считает он.
“Есть несколько путей возвращения. И один из них – это изолировать эти территории, но на определенное время. На свободной части Украины вынужденным переселенцам надо дать достойные условия жизни. Потому что здесь они порой сидят по полгода без работы и вынуждены возвращаться обратно. Надо дать всем украинцам возможность зарабатывать, надо побороть коррупцию, сделать дороги. А через пару лет они (самопровозглашенные республики – ред.) сами "сдуются". Россия не будет вечно спонсировать, это им невыгодно. Минские договоренности давно не выполняются. Вот почему, когда на меня сыплют 120-ми минами, я должен сидеть тихо и отстреливаться из “калаша”? Я тоже викочу миномет и буду стрелять в ответ”, - делится своими мыслями Павел.
!Когда в Донецк войдет регулярная украинская армия, много местных быстро изменят свою точку зрения, а другие – поедут в Россию", - говорит он.
“Послушайте, сколько мы ловили таких людей! У них на машине – флажок Украины, а при осмотре машины мы вытаскивали откуда-то из-под руля сепраську ленту. Таких людей мы передали СБУ, а те их отпускали. Нечего было предъявить”, - добавляет Павел.
“Менять АТО на мирную жизнь было не то чтобы очень сложно. Потому что мы все-таки последнее время были в Бахмуте, и не жили где-то в поле в блиндаже. Мы ходили в увольнения, имели штатскую одежду. Когда вернулся из АТО, у меня было 20 тысяч гривен. Отдал их жене, она пошла купить ребенку вещей к школе. Тогда понял, что денег на развитие бизнеса у меня совсем нет. Но очень помогли друзья”, - рассказывает Павел.
Вся работа Павла в Киеве остановилась еще в 2014 году. После возвращения с войны надо было налаживать деятельность строительной фирмы заново. Мужчина решил набирать на работу военных.
“Я начинал все “с нуля”. Первые заработанные деньги вкладывал в инструмент. Позже мне подвернулась инвестиционная компания "Каштан", директор которой – тоже АТОшник, Сергей. Он дал мне деньги на инструмент. Другой товарищ дал попользоваться небольшим “бусиком”, а тогда я решил выкупить его. Отдаю деньги частями", - добавляет он.
Один из друзей Павла написал в Facebook объявление о том, что бывший сержант ВСУ хочет трудоустроить других военных. Этот пост быстро набрал более 12 тысяч репостов, и вскоре телефон Павла уже "разрывался" от многочисленных звонков. Однако многих кандидатов мужчина отсеивал сразу.
“Для наемных работников у меня критерий был один: мне нужна была репутация. А репутация и алкоголь – вещи несовместимые. Было условие не употреблять спиртных напитков. Когда человек выходит на работу с перегаром – уже минус. Когда находишь бутылку пива на объекте – тоже еще один большой минус. Когда звоню на мобильный, а сроки работ горят, а человек при этом не берет трубку – тоже минус. Когда покупаешь на заемные деньги инструмент, а он исчезает – то это вообще! Я вот так раз освободил целую бригаду. А в жизни я не очень требовательный! Все, кто меня знает, говорят, что я очень быстро отхожу. Ко мне можно прийти, сделать глаза как у кота из мультфильма о Шреке, и я прощу, дам еще один шанс. Но порой терпению приходит конец”, - говорит Павел.
Фактически первым заказом открытой заново фирмы Павла был ремонт в новом помещении знаменитой пиццерии, которую открыл другой ветеран АТО.
“Работа с бывшими военными имеет свою специфику. Во время работы над ремонтом пиццерии прошло двадцать разных работников, и только троих я взял с собой работать дальше. Много бывших военных привыкли к тому, что их все время спонсируют волонтеры. И сейчас, придя ко мне на работу, они почему-то и меня считают волонтером. Говорю им: “Нет, ребята, стоп. Мы уже в мирной жизни, не на передовой. Ты вернулся, и я тоже вернулся. Сейчас я твой работодатель, и ты должен делать работу качественно, без “халтуры”. И уже сейчас могу сказать, что очень рад работать с настоящими профессионалами”, - добавляет Павел Якимчук.