Книги на лето: 5 увлекательных новинок

Книги на лето давно пора выделять в отдельный жанр. Как правило, новинки, "опоздавшие к лету", словно у известного фантаста, прочитываются именно в такое время – жаркое, грозовое, не всегда свободное... Они развлекают, обучают, заставляют включить фантазию, разум и вечно неуловимую мотивацию.

Кларісе Ліспектор, "Час зірки". – Л.: Видавництво Анетти Антоненко, 2016

Кроме того, что эта книга  идеально подходит для чтения летом, она увлекательна сама по себе, а ее издание вносит окончательную коррективу времени в национальную сокровищницу украинской эмигрантской культуры. Кстати, не так давно в нее возвращены подобными изданиями и Казимир Малевич, и Зинаида Серебрякова – мастера не слова, но кисти, изначально приписанные к "русскому" миру искусства.

Мало кто знает об истинном происхождении  известной латиноамериканской писательницы – на самом деле, уроженке украинского села Чечельник Хмельницкой области, эмигрировавшей  из СССР в 1922 году и обосновавшейся в Бразилии. Более того, даже учитывая этот "неудобный" для извечной "дружбы народов" факт, автора "Часу зірки" всегда проводили по ведомству  русской эмигрантской прозы, не забывая упомянуть о самобытности "русской бразильянки" и о том, что ей принадлежит честь создания "совсем нового искусства письма", причем нового не только для Бразилии.

Наверное, точнее всех о стиле и стилистике писательницы в свое время высказался известный американский переводчик Грегори Рабасса. "Я был ошеломлен встречей с редкостной женщиной, - восклицал он, - которая выглядит, как Марлен Дитрих, а пишет как Вирджиния Вульф!"

В самом деле, стиль письма Кларисе Лиспектор – легкий, летний, бесхитростный и, конечно же, страстный. Это не "местечковая" проза Бруно Шульца или Йозефа Рота – пряная, экзотическая и безусловно "колоритная" - как бы ни близки были родственные связи этих авторов с украинскими корнями, а вполне "городская" и даже "европейская". (В 1940-х годах Лиспектор жила в Европе).

"Ця розповідь буде старомодною, - сообщает ее герой, - бо я не хочу виглядати сучасним і вигадувати неологізми, аби показати свою оригінальність. Тому я спробую (хоч і не звик до цього) написати історію, в якій буде початок, середина і gran finale, за яким — лише тиша й шум дощу".

На самом деле, наша первая история из цикла “книга на лето” - это история неприметной машинистки, "девушки с юго-востока", рассказанная от имени юноши, который единственный не замечает ее ущербности, готовый дарить ей цветы, духи и слова. Свинг его летающего стиля превращает героиню снов в джазовую "девушку из Ипанемы" в исполнении легендарного Стена Гетца (Станислава Гаецкого, известного американского джазового саксофониста украинского происхождения") и "кинематографическую" Амели, которая безмятежно улыбается всем на улице, поскольку ее все равно никто не замечает.

Андрей и Светлана Климова, "Моя сумасшедшая". – Х.: Фабула, 2016

Многочисленные "повести о Харькове" - столичном, пролетарском, украинском - писались в основном в эмиграции, выборочно, эпизодически, с публицистическим надрывом и дневниковой герметичностью. И вот, наконец, перед нами удивительный по своей "вещной" фактуре и стилю "альтернативной истории", полновесный роман-мистерия - о трагедии украинской культуры в самом сердце Советской Украины – столичном Харькове 1930-х годов. И там же, соответственно, написанный и изданный уже в наше тревожное время. Отличная идея, если ищете книгу на лето.

В этой историко-литературной ретроспекции живут герои с несложными псевдонимами – Хорунжий (Мыкола Хвылевой), Филипенко ("папаша" Пилипенко), Михась Лохматый (Михайль Семенко), а также прочие персонажи эпохи Расстрелянного Возрождения.

Главная интрига романа – лирического эпоса с элементами литературного триллера – закручена вокруг самоубийства Хвылевого, застрелившегося из-за начинающейся в Украине травли и террора, и таинственного чемоданчика с его рукописями, в котором оказались, в частности, дневники с пророческими видениями мистически-космогонического толка. Безусловно, имеющие отношение к истории Украины, ее культуре и отдельным судьбам, смертям, историям любви и другим галантерейно-бакалейным составляющим пестрой эпохи 1920-30-х годов.

Хотя мистическими в романе они кажутся лишь непосвященным, а тот из героев романа, кто прочитал эти страшные пророчества, вскоре понимает, что "вымысла и игры воображения в них не больше, чем в приходских книгах, где регистрируются даты смерти, крещения и брака".

При этом любой разъяснительный постмодернизм далеко впереди, мертвые глаза литературных коммунаров заглядывают в души героев, пьянствовать и заниматься любовью к коммунизму за сараем приходится все чаще, и поэтому без спасительного прикладывание холодного браунинга к виску в писательском дурдоме, живописно изображенном в "Моей сумасшедшей" попросту не обойтись.

Ася Казанцева, "Хто б міг подумати!". – Х.: Віват, 2016

Автор этой увлекательной книги для лета – российский блогер, популяризатор науки и с недавнего времени – неутомимый лектор. Именно с лекциями Асю Казанцеву пригласили в Киев и Харьков, и именно здесь, в харьковском "Вивате" неожиданно вышел ее очередной бестселлер.

Дело в том, что все ее книги, посвященные "насущным" вопросам науки расходятся в России огромными тиражами, и подобная встреча с украинским читателем, возможно, поможет, как это ни парадоксально, здешним "научным" писателям. В первую очередь, восстать из спячки академизма и перевести разговор о высокой науке в научно-популярный регистр.

Автор этой книги для лета, естественно, опирается на авторитетные научные труды, будучи, кроме всего прочего, выпускницей биофака СПбГУ, и лишь иногда – на личный опыт. А ведь он важен! В свое время научный журналист Ася Казанцева, написавшая эту нужную книгу, работала в глянцевом журнале, и ей прислали рекламу шампуня. Им надо было срочно вымыть голову, но на картинке была нарисована совсем другая молекула. Это была молекула серной кислоты! "Кто убил Асю?" - мог бы выйти на следующее утро журнал с таким заголовком на обложке.

Как бы там ни было, но все в этой книге живы, хотя первая ее часть посвящена дурным привычкам и тем механизмам, которые мешают нам их оставить. "Сколько можно жрать?" - вопрошает одна из глав, а следующая откликается названием "Адская белка", будучи посвящена алкоголизму.

Вторая же часть книги предлагаемой книги для лета - про любовь. Ведь именно эта сфера жизни преисполнена разнообразных биологических механизмов. Гормоны, генетические особенности партнеров, восприятия запахов. Ну, а третья часть рассказывает про не менее насущное - стресс и депрессию, про то, какие биологические предпосылки могут заставить нас чувствовать себя несчастными и как можно с этим бороться с использованием всяких биологических хитростей. например, физиологически обусловленной стимуляции собственного выброса эндорфинов.

Ник Перумов, "Молли Блэкуотер. За краем мира". - М.: Эксмо, 2016

Новый цикл этого культового автора – как всегда, новый мир и новая цивилизация, описанная не менее современным языком. Давно поговаривали, что в его творчестве грядет отказ от фэнтези, оттого, наверное, и первый роман из очередной приключенческой трилогии – это образцово-показательный стимпанк. Естественно, фэнтезийный, поскольку в этом контексте винтажным технологиям живется привольнее. Необычный, но очень увлекательный выбор для книги на лето.

Ведь что такое стимпанк - от английского steam ("пар") и punk ("мусор")? По сути, викторианский стиль в соединении с современными технологиями, и автор мастерски иллюстрировал его – там, где эпоха – буколические пейзажи окраин, там, где технологии – паровая писмашинка отца героини.

По силе авторского слога роман можно сравнить с витальным напрягом южнорусской школы, ну или как минимум с бодрой стилистической иноходью Владимира Сорокина в "Сахарном Кремле": "Дышат огнём топки, жадно глотая чёрный уголь. Клубится белый пар вокруг напружинившихся, словно перед прыжком, локомотивов; дымят породистые, словно гончие, курьерские и пузатые двухкотловики, что тянут с Карн Дреда составы со строевым лесом, рудой, особо чистым углём, который единственный годится для капризных топок королевских дредноутов".

Сюжет книги, которую мы предлагаем на лето, прост и, собственно, не особо важен по сравнению с манерой его изложения. Империя стоит на ископаемых, их добывают варвары, а где-то бродят инакомыслящие, как в "Кыси" Татьяны Толстой, и их магия – это зло для начальства из остального мира. В котором живет юная героиня, ее отец и пленный мальчишка-повар, и где по городу бродят бородатые досмотрщики со специальными камерами, которые определяют наличие "магии" в подозрительных гражданах.

Шепотом передаются слухи, что "выявленных" отправляют куда-то в Столицу, чтобы "сделать безопасными для окружающих", однако назад они не возвращаются. И даже родители забранных детей ведут себя так, "словно ничего не случилось, а их дочь просто поехала погостить куда-то на юг к любимой тётушке".

Андрей Земляной, Борис Орлов, "Рокировка". – М.: АСТ, 2016

"Погибнуть с честью, исполняя свой долг, это иногда не конец, а лишь начало новой истории", - уверяет нас аннотация к этой необычной книге на лето. Мол, даже после "Опоздавших к лету" Лазарчука и "Бубна Верхнего Мира" Пелевина, то есть, почти в самом конце жанра альтернативной истории, не говоря уже об "удобной" гибели героя самого романа, будет следующее. Точнее, не будет – ни Третьего рейха, ни сожженного Берлина, ни испепелённых Хиросимы и Нагасаки и Токио. А что же будет? Будет, заметим, ничего – как у прорицательницы по поводу будущего России в "Дне опричника" еще одного любителя "альтернативной" истории. То есть, неплохо.

Будет обязательно "хороший Сталин", которому юный герой, попавший в прошлое, дарит глобус из драгметаллов - словно Хоттабыч другу Вольке телефон из цельного куска отборного черного мрамора, – а тот его в музей сдает и обедом в кабинете кормит. Правда, не за спасибо. На протяжении этой увлекательной книжки для лета наш гость из будущего, где он погиб отважным телохранителем, пересказывает историю ошеломленным предкам во главе со Сталиным – о том, чей культ личности развенчают, какой город Калининым назовут, и прочие страсти.

Вообще-то от таких сюжетных ходов, фабульных приемов да иногда даже обычных слов вроде ДОСААФ, занесенных в "альтернативную" даль времен ОСОВИАХИМА, словно по словам Сталина, в романе, "веяло каким-то жутким, леденящим холодом, который его старый приятель и однокашник по семинарии Гурджиев без улыбки звал "Холодом ада".

Ну, а разве не ад, согласитесь?  И в этом аду вам, отцу народов, преподносят, скажем, установку для риформинга прямогонного бензина. А что еще малолетний гость из будущего мог подарить Сталину, начертив схему прибора наркомовским карандашом? "Уменьшенный" полковник в отставке, правда, предлагал и Гитлера ликвидировать, и автомат Калашникова изобрести для Красной Армии, но его собеседник только улыбался в усы.

Положение, при котором он, узнав год своей смерти, даты начала-конца войны и имя главного предателя, обязывало немедленно передать мальца товарищу Берии, дежурившему у двери. Но упомянутый философ-мистик Гурджиев, удачно спасающий сюжет, в свое время не зря предупреждал его о переселении душ.