Чем уникальна архитектура модернизма, какие недостатки столичных новостроек и почему у муралов печальное будущее - об этом эксперт рассказал в интервью для Styler
Каждый день в Киеве и других городах Украины мы видим вокруг себя однотипные многоквартирные дома 60-80-х годов прошлого века, проходим мимо скульптур и домов культуры, сооруженных примерно в тот же период. Многие из этих строений заброшены, их стекла разбиты, а стены пестрят рекламными объявлениями.
Исследователь архитектуры и городского пространства Лев Шевченко считает, что именно в запущенном состоянии этих домов, а вовсе не в их архитектурном замысле кроется причина нашего отторжения и ненависти к ним.
Принято считать, что подобные здания – творение чисто советского времени и советских архитекторов. Но сегодня, благодаря популяризаторам модернизма, люди начинают замечать, что так строили во многих странах, а сами дома из бетона и металлоконструкций - это нечто большее, чем просто серые многоквартирные коробки.
"Эта архитектура олицетворяет, по моему мнению, лучший период ХХ века - 1960-е. Тогда люди стремились к прогрессу, к освоению космоса и новых технологий, к познанию неведомого. И модернизм как никакой другой стиль этому соответствует. Это архитектура для нового человека, человека будущего - просторные, залитые светом пространства, белые дома, утопающие в зелени. Тем более интересно это изучать, сравнивая с нынешним состоянием этих домов и с современной архитектурой", - говорит Лев.
Критиковать такие здания у нас было принято еще давно. С декоммунизацией это не связано, это, скорее, просто стереотип. В начале этого десятилетия к такой архитектуре появился интерес. Сначала на Западе, далее - в Москве, а потом и у нас. Появились люди, которые могут об этом стиле рассказать.
Посыл разных лекций и экскурсий по районам домов в стиле модернизма - показать, что это отнюдь не советская архитектура, а течение, пришедшее к нам с Запада. У нас такие дома по-своему преображались, по-своему развивались. Но главное, что это общемировая тенденция.
Да, такие дома строились везде: в Европе, Северной и Южной Америке, Японии и даже в Африке. Во-первых, на их активное строительство повлияла урбанизация, когда из сельской местности люди переселялись в города: их нужно было где-то размещать. Это обусловило создание больших жилых домов с множеством квартир, а общественные здания стали строить более простыми, чем дворцы. Это еще и естественный ход архитектурной эволюции, когда постепенно переходили к модерну. Широко использовались промышленные материалы – бетон, металлоконструкции, стекло.
Там нет такого отторжения, как у нас. В Европе в районах таких построек еще с постколониальных времен в основном живут беженцы и мигранты, а вот общественные здания прекрасно вписываются в местный архитектурный ландшафт. Некоторые дома сносят из-за ветхости, наравне со зданиями других эпох.
Известного французского архитектора Ле Корбюзье знают во всем мире как одного из создателей архитектуры модернизма. Много таких домов и в Америке. Разница еще и в том, что там их вид не меняют, а поддерживают в первоначальном состоянии.
К таким зданиям относятся плохо не потому, что они были построены некрасиво, а потому, что они находятся в плачевном состоянии. У нас эти дома приходят в упадок, обклеены рекламой и вывесками, а во многих других странах они выглядят так, будто их построили вчера.
Это наша общая халатность, наша национальная черта. Это тот же фактор, что сейчас заставляет людей стеклить балконы в домах, где застекление не было предусмотрено, и не обращать внимания на грязные улицы. Дело в том, что люди у нас относятся к общественным пространствам как к ничейным. А так как государство не занимается благоустройством, никто этим домам не уделяет внимания. Все приходит в упадок, как и дома других стилей и других эпох. А если государство и собственник как-то хотят поддержать дом в порядке, то обычно не сохраняют первоначальный вид, а начинают разукрашивать или достраивать террасу. Или рисуют мурал, который совершенно не подходит к этому зданию по стилю. Если на многих домах рисунком портить особо нечего, то на общественных зданиях, таких как ДК КПИ, мурал разрушает весь ансамбль.
Изначально идея создания муралов – это такое себе нелегальное творчество, протест. Но когда это спускается "сверху" в виде госзаказа, первоначальный замысел такого искусства теряется. Тогда это уже попахивает Советским Союзом и пропагандой. Тем более, когда мурал через пару лет смоет дождями, вряд ли его кто-то будет восстанавливать.
В Берлине этот вид искусства развивался естественно, его никто не насаждал. Надписи появлялись на Берлинской стене, а далее тенденция распространялась всё активнее. Ведь искусство таким и должно быть – естественным процессом. Деньги, потраченные на мурал, могли бы пойти на сооружение детской площадки.
Обычно жилые массивы в СССР строились без особого последовательного похода. Было некое ядро-основа, в которой могли возвести какое-то интересное общественное здание, а вокруг просто расчерчивались микрорайоны из домов. Мы видим, что все эти массивы в разных городах друг на друга похожи. Декор, кроме мозаики, не часто использовали. А экспериментальные районы стали возможностью для архитекторов проявить свое творчество. При крупном финансировании можно было сделать то, чего обычно не удавалось.
Фото: Жилой дом на Оболони в Киеве (kld_pled.livejournal.com)
В экспериментальных районах главным фактором было обслуживание. Так, на массиве Комсомольский возле станции метро "Дарница" впервые применили плотную сетку обслуживания – в каждом микрорайоне построили несколько "полезных" зданий: ателье, дом быта, крупный магазин. Рассчитывали расстояние таким образом, чтобы до такого центра от любого жилого дома в районе можно было добраться максимум за пять минут.
Также при строительстве массивов проводили эксперименты со школами: сооружали сразу несколько школ в отдельном квартале, чтобы дети там все вместе учились. Или же строили школу возле лесов, возле озёр. А улицы еще 40-50 лет назад планировали так, чтобы там не было заторов. У водителей было несколько вариантов, как объехать заторы. Ведь пробки на дорогах уже и в то время были, хоть и небольшие.
Виноградарь, и еще Теремки. Правда, на Теремках экспериментального было мало, разве что многоступенчатая форма домов. На Виноградаре на улицах ставили разные цветные скульптуры. Сейчас они мало сохранились, и выглядят так себе. Но в СССР такого больше нигде не делали, кроме Киева. Скульптуры в 1980-х создавали киевские мастера, и в то время их работы смотрелись очень современно и красиво, а сейчас даже сохранившиеся пришли в упадок.
Виноградарем занимался один архитектор, Эдуард Бильский. Это как раз тот уникальный случай, когда целый жилой район было продуктом творчества одного человека. При создании района применили весь арсенал средств выразительности массовых застроек, которые были доступны в то время.
Фото: Скульптуры украинских мастеров, выполненные в 1980х годах, сейчас находятся в плачевном состоянии (wikimapia.org)
Общая черта экспериментальных массивов – это то, что все они не были достроены. Не достроили, ведь СССР распался. А еще и потому, что планировали нововведения, которых советская промышленность реализовать не могла. Все упиралось в строительную промышленность, а строители не часто хотели изготавливать новые детали. Предпочитали работать с тем, что уже есть. Инновационные планы архитекторов саботировались, и пока проекты пробирались через бюрократические дебри, многие интересные идеи просто отпадали. Строителям было проще делать что-то типовое и стандартное, чем уникальное. Из-за этого Дом Культуры на Виноградаре стоит заброшенный, в развалинах и зарослях.
Троещина была запланирована еще в 1960-х. Она появлялась во всех генпланах. Например, в генплане 1966 года. В этом районе строили так называемую трехуровневую инфраструктуру, когда есть один большой общественный центр, один средний и маленькие. Большой центр на Троещине – это здание недалеко от кинотеатра "Флоренция", по стороне трамваев. Там сейчас торговый центр “Сириус”, "Сильпо".
Изначально там хотели построить универмаг, а теперь там что-то непонятное. Второй уровень – это универсамы, а третий – обслуживающие комплексы поменьше. В таких сейчас располагаются в основном супермаркеты АТБ и "Фора". Плотность населения на Троещине высокая, и таких центров там все больше не хватает.
Вообще, на постсоветском пространстве нет идеальных примеров районов, которые создавались в 1980-х и были бы идеально обеспечены инфраструктурой. В Москве те же проблемы, что и на Позняках.
Самые крупные – это Левобережный общественный центр возле одноименной станции метро. В 60-70-х туда собирались перенести правительственные здания из центра города. Уже тогда были намерены разгрузить центр от потоков людей и машин. Но все упёрлось в очень длительную разработку проекта, ведь от идеи до первых построек в тот период порой проходило 15 лет. И пока проводили конкурс, СССР уже начал разваливаться. Такие огромные здания оказались никому не нужны.
На Левобережной планировали построить еще несколько правительственных зданий, выставочные и концертные залы. Из этого всего успели соорудить только гостиницу "Турист". Ее собирались закончить к Олимпиаде, а построили только в 1987-м, и спустя 7 лет она тоже стала не особо кому-то нужна.
Почтамт на Левобережной выполняет только сортировочную функцию: огромные залы для клиентов пустуют. Единственное, что там успешно и хорошо существует, - это театр, ведь из-за недостатка культурных мест на Левом берегу он пользуется популярностью. Огромное недостроенное министерское здание стоит возле метро.
На Оболони тоже полно нереализованного. Спортивные комплексы, подобия дворцов пионеров. На их месте в 2000-х построили жилье. Те здания из красного кирпича, которые мы видим на Минской, возвели на местах, где должны были появиться парки с легкими приземистыми стеклянными строениями.
Если взять пример любой архитектуры в Киеве, то каждое здание будет чем-то испорчено. Вывесками, краской, пристройками. Вот, скажем, Планетарий на метро Олимпийская. Там от первоначального вида здания ничего не осталось. Зато есть пристройки, кафе, реклама, и теперь непонятно, что за этим скрывается.
Да, конечно. Это Дворец пионеров на площади Славы. Выглядит хорошо, не считая того факта, что к нему архитектор Сергей Бабушкин в начале 2000-х пристроил стеклянную пристройку - ресторан “Бельведер”, снеся панорамный мостик. Этот Дворец пионеров отремонтировали именно так, как это обычно происходит на Западе. Заменили остекление на почти такое же, почистили фасады, и тепер здание выглядит почти так же, как и много лет назад.
В этом контексте я упомянул бы также университета на ВДНХ. Так как это учебное заведение, там нет никаких пристроек. Сохранились и некоторые гостиницы.
Относится, но там снизу все залеплено рекламой. Само круглое здание построено качественно, и его знают далеко за пределами Украины благодаря необычной форме. Это одно из известных зданий наряду с крематорием на Байковом кладбище, санаториями в Крыму.
В последнее время известным стал Славутич, последний советский город, построенный уже по демократическим принципам. Там проводятся фестивали, действует летняя архитектурная школа. В Славутич пытаются вдохнуть жизнь, но живет он только благодаря процессу строительства нового саркофага. Люди интересуются городом, и в каком-то плане это открытие. Многие даже не знали, что за этим стоят люди, а не просто проектные институты. Что это были люди из Украины, а не насажденные из Москвы институты. Украинцы строили по мировым принципам модернизма.
В Париже есть много жилых комплексов, которые выглядят как советские санатории. Окна чистые, балконы незастекленные. Там это строилось уже сразу после войны. СССР из-за сталинской архитектуры от общемировых архитектурных тенденций отставал лет на 20, и догнал только в конце 50-х.
Сталинский стиль – это было явление, оторванное от всего мира. Уже после 55 года постепенно начали приходить к чему-то нормальному. Сначала была популярна так называемая обдирная архитектура, когда со сталинский домов просто обдирали декор. Редко обдирали физически - скорее, избавлялись от излишеств, когда строили новые дома. Получались здания традиционной формы со скатной крышей. Такие, как на задней стороне Крещатика – фасад пышный, а внутри – обычные кирпичные стены.
Фото: "Жилая единица" в Марселе, архитектор - Ле Корбюзье (архив Льва Шевченко)
На период мировой архитектуры мы постепенно вышли только в 1959-60 годах. Разница между нами и миром сократилась до 5 лет, и постепенно сокращалась до расцвета Брежнева. А Брежнев снова решил перейти к монументальной архитектуре, но так как люди до этого уже успели почувствовать оттепель, то получился так называемый имперский модернизм, когда для простой архитектуры стали использовать дорогие материалы: мрамор, камни. На западе такого почти нет. Там это просто оштукатуренные стены или необработанный бетон, какой он есть – серый, шероховатый.
Это был второй этап торможения нашей архитектуры. И все это вылилось в то, что имеем сейчас – в постройки 90-х годов, в современные постройки. Когда люди пытаются свои представления об архитектуре вылить непонятно во что. Те, кто сейчас в Киеве строят, непонятно чем вдохновляется. Скорей всего, это попытки всунуть все квадратные метры в ограниченный участок земли.
Если сравнивать с европейской архитектурой, то у нас копируют только некоторые внешние моменты. А строят, в основном то, что вписывается в бюджет. В Европе точечной застройки как таковой нет. Там новые дома часто строят на месте промышленных зон. Это в основном 5-7 этажные дома, но если этажей и много, то такой дом будет по форме очень интересным. В Европе часто строят что-то малоэтажное и комфортное, невысокое, но быстро становящееся достопримечательностью. Например, как дом Turning torso в шведском городе Мальмё.
Большинство этих зданий сложно назвать жилыми комплексами. Рядом с ними нет аптек, детского сада, школы. А в тех, которые комплексами назвать можно, коммерческие помещения пустуют. "Покровский Посад" на Глыбочицкой заселили уже давно, а общественное пространство там все еще пустое. Понятие комплекса нарушается.
Все эти новостройки нарушают замысел района, ведь они строились на местах, зарезервированных либо под парки, либо под торговые центры. Или просто строятся хаотично в свободных местах. Никакие принципы – ни квартальные, ни микрорайонные, - не соблюдаются. В новых массивах на Позняках, на Троещине – там создают что-то похожее на советскую застройку, но ни освещения нормального не делают, ни инфраструктуры. Там или совсем нет проветривания, или сквозняки невероятные.
Честно говоря, сейчас я не могу назвать ни одной более-менее комфортной киевской застройки. Даже в "Комфорт Тауне" не хватает магазинов, а сам комплекс огорожен, и это выглядит как гетто. А возле "ЖК Липинка", который позиционируется как жилье комфорт-класса, есть проблемы и с транспортом, и с дорогами. Там нет нормальных магазинов. От "Липинки" до автобуса - как минимум полкилометра через квартал с гостинками.
Киев выглядит сейчас как типичный бедный постсоветский город, и даже без популистских попыток что-то изменить. Как бы там не было политически, но Москва - это город, который архитектурно похож на Киев, и с похожими архитектурными проблемами. Но даже там тоталитарная власть пытается задобрить население путем создания общественных пространств, привлекая иностранных архитекторов. Пусть это не всегда качественно, но они хотя бы пытаются.
Киев по своему внешнему виду пока остается в начале 2000-х, когда чиновники считают, что люди должны довольствоваться мощеными цветными плитками и лавками от депутатов. Такое впечатление, что чиновники живут в каком-то изолированном мире, не видят, что происходит вокруг. Так не делают ни на Западе, ни на Востоке. Ни в Европе, ни в Китае.
Даже в других украинских городах может быть что-то лучше. Во Львове пытаются внедрить что-то новое и сохранить старое. Там создали недавно проектный институт, который будет заниматься разработкой нормального благоустройства. В Одессе что-то делается. А в Киеве вообще все пока печально.
В столице активна низовая инициатива, когда люди горят желанием изменить что-то к лучшему. Пример сквера Небесной сотни показывает, что когда, наконец, удается что-то сделать, вылазят еще какие-то чиновники или бизнесмены и начинают всему этому мешать. И даже идеальные инициативы все время находятся под угрозой уничтожения. А если за благоустройство берется чиновник, то в результате получается какое-то безобразие на уровне 15-20-летней давности.
Эти здания точно стоит переосмыслить. Я часто бываю в Краматорске. Там всё застыло на уровне расцвета этого города - в 1980-х. Инициатива низовая там практически отсутствует. Это депрессивный регион, учитывая войну и упадок промышленности. Но люди там все равно живут, и им нужно показывать, что можно жить нормально и более комфортно. Там даже до уровня Киевского благоустройства очень далеко. Есть несколько парков, но все равно ситуация плачевная.
С просвещения людей, думаю. Чтобы у населения появилась собственная инициатива. Очень полезно проводить общественные слушания. Но не просто насаждать видение чиновников, а узнавать, чего горожане сами хотят.
В большинстве провинциальных городов общественные здания заброшены. Кинотеатры, дворцы культуры пустуют. Людям там вообще негде собраться, кроме какого-нибудь дикого кафе или палатки в парке с пластиковыми стульями.
В коммунальной сфере все плохо. Хорошо, если лифт в доме работает. Надо хотя бы привести в порядок "внутренности" домов, все почистить и утеплить, трубы поменять. Даже в Киеве никто не переосмысливает типовое жилье, а что уж говорить о других городах. Чиновникам надо понять, что строить парки надо не перед выборами, а просто на совесть.