Дорожная карта: 10 книг о путешествиях

"Туристическая" тема все более уверенно набирает силы в сегодняшнем контексте мирового дауншифтинга. Как правило, это репортажная беллетристика не без историко-культурных рефлексий и вполне художественного сюжета.

Заграница всегда манила "домашних" авторов неизбывной грустью изоляции, уютного эмиграционного отщепенства, тайным желанием проверить суть расставания как метафору маленькой смерти. Не так давно поэт Лев Рубинштейн уверял, что "преобладание времен года над частями света становится столь очевидным, что уже как бы и не является предметом обсуждения".

Писатель Андрей Лебедев, в свою очередь, подчеркивал, что "Интернет окончательно стёр географические границы". И поэтому зияющие пустоты в окружающем пейзаже не особо радуют, их стоит как можно скорее заполнить личными впечатлениями.

Джон Бакстер. "Лучшая на свете прогулка. Пешком по Парижу". - М.: АСТ: CORPUS, 2012

Автору этой необычной книги, устроившему для нас чудесную прогулку по Парижу, есть из чего выбирать и с чем сравнивать. Экспaты-aнглосaксы у него "бледные, вялые, сутулые, словно сомнительная реклама интеллектуальной жизни", тогда как парижане - "стройные и подтянутые, ни грaммa лишнего веса, энергично вышaгивaют, излучaя здоровье, подкрепленное круaссaнaми, фуa-грa, картошкой фри, крaсным вином и сыром".

Отчего же так? Родившись в Австралии и проведя много лет в США, Бакстер обосновался в столице Франции, где, наконец, вышел на личный формат городской прогулки. Во-первых, рассказывая о Париже Хемингуэя и Фицджеральда, он доказывает, что не существует какого-то одного Пaрижa. Этот город - "кaк чистый лист, на который каждый человек наносит то, что французы нaзывaют griffe - буквально "коготь, цaрaпинa", но точнее - личное клеймо: кaртa любимых кафе, мaгaзинов, пaрков и соединяющих их улиц".

Во-вторых, экскурсоводы и путеводители нацелены нa определенный маршрут, тогда как у простого флaнерa нет подобной идеи. Его променад важен как таковой, независимо от точки нaзнaчения. При этом вполне допускается и полное отсутствие какого-либо движения. Можно просто остaвaться нa одном месте - например, в кафе - и нaблюдaть зa прохожими. Однaжды автор попросил своего друга поделиться маршрутом своей Сaмой прекрасной прогулки по Пaрижу, и тот прислал ему фотографию себя, сидящего в Люксембургском сaду. Правильно выбранный квaдрaтный метр и все, что с него открывалось для взора, - этого, оказывается, порой довольно для счастья.

Максим Кідрук. "Подорож на Пуп Землі". - К.: Нора-Друк, 2010

Проблемы, которые автор этой книги оставил в Украине, кажутся такими далекими под палящим солнцем чилийской пустыни или в заснеженных горах эквадорских Анд. Особенно когда на двух белозубых европейцев, карабкающихся по кручам без какого-либо снаряжения, смотрят, словно на самоубийц, однако "щільно стиснуті губи та біснуватий полиск у їхніх очах виказують похмуру рішучість".

Затерянный город инков Мачу Пикчу, легендарное озеро Титикака, действующий вулкан Котопакси, наконец, чилийская Долина Смерти - все эти экзотические места Южной Америки автор описывает просто и непринужденно. Будто все это стоит внимания хотя бы ради того, чтобы неожиданно обнаружить в каком-то заброшенном поселке в перуанской пустыне старика-украинца. Или убедиться, что на острове Пасхи нет телевидения, не ходят ни одни из часов, зато есть Интернет.

Но как бывает приятно, когда неожиданно сознаешь, что ко всем твоим недавним "люблю" - "шашлыки на природе", "смотреть футбол с друзьями" или "спать до десяти утра в воскресенье" - добавилось еще "люблю пустыню". Представляете? Где эта самая пустыня, и где какие-нибудь киевские Позняки со всеми вышеперечисленными удовольствиями обывателя...

Юрій Андрухович. "Лексикон інтимних міст". - Meridian Czernowitz, 2012

Эта книга Юрия Андруховича - собрание пестрых "географических" глав, посвященных городам, в которых бывал, или не бывал, но мечтает побывать автор. Америка, Европа и даже невиданный город Цюрупинск. Таким образом, само пространство - герой этого сборника, ведь рифмовали же версты иные писатели - то ли с гением места, как Петр Вайль, то ли с местной бакалеей, как Игорь Померанцев, то ли вовсе с "интимом", как Владимир Сорокин в "Эросе Москвы".

Автор "Лексикона" оперирует точной, не размазанной по сюжетной тарелке рифмой, то есть, путешествуя по ста одиннадцати городам, об этих самых городах и пишет. Дешево и сердито. По гривне за город, как заметил один умник из очереди за этой самой книжкой ценою в сто одиннадцать гривен.

На презентации книги Андрухович рассказывал об одном немецком писателе, которому тоже писать некогда, и который живет в полуреальном мире. Вечером - выступление, автографы, банкет и отель. Утром - вокзал, и то же меню трудового дня. Выгода в том, что и отели хорошие, и кормят неплохо, и вагоны далеко не плацкартные. И даже гонорары при таком раскладе не особо важны. Одна лишь проблема: через месяц, выглядывая в гостиничное окно, уже не отличишь Цюрих от Цурюпинска, а ведь для писателя важно помнить детали. Ну, или хотя бы разницу между отелями.

Кирилл Бабаев, Александра Архангельская. "Что такое Африка". - М.: РИПОЛ классик, 2015

Эта нестандартная книга полна неожиданных авторских находок и вполне ожидаемых рекомендаций. История и культура Африки перемежается вполне практическими и полезными для туриста сведениями. Например, о том, "когда ехать", если сухой климат круглый год, однако летом температура может доходить до 45 градусов, в марте - апреле часты песчаные бури, и поэтому оптимальный сезон - с сентября по март.

Или, скажем, "как лететь" и "лучшие маршруты": Каир - Саккара - Вади-Натрун - Александрия. При этом авторы отмечают, что двадцатимиллионный Каир вначале поражает своим хаосом, потом зачаровывает древним колоритом, сохранившимся в некоторых его районах, и стоит потратить полдня на коптские церкви и монастыри в христианском квартале, и ещё полдня на исламские памятники и городскую цитадель. А все потому, что изучать Африку на расстоянии интересно, но бессмысленно.

Её невозможно познать и почувствовать, не ощутив её резких запахов и острых вкусов, не побывав на её базарах и деревенских праздниках, не проехавшись в тесном микроавтобусе по её пыльным красным дорогам. Даже тем, кто в отличие от упомянутых авторов-африканистов, не связывает свою жизнь с Африкой, тоже полезно на пару недель влюбиться в этот загадочный и особенный мир, так непохожий на все остальные миры.

Андрей Шарый. "Дунай: река империй". - М.: КоЛибри, Азбука-Аттикус, 2015

Порой некоторые из элементов ландшафта на пути покорения мира могут оказаться не пресловутым рубиконом, а вполне себе мирной, безбрежной и более того - судоходной артерией, соединяющей не только времена, но и народы. Так, в книге Андрея Шарого речь о трех тысячах километров водного пути в контексте такого же количества времени в истории человечества. Это путешествие в прошлое могущественных империй, раскинувшихся на берегах не менее великой реки - от германских истоков к украинско-румынскому устью с остановкой в сегодняшней Европе. Мифология Дуная и личные впечатления автора от многолетних вояжей, естественно, прилагаются. Речная философия, художественные образы, исторические кадры и панорамы жизни румынского Средневековья, империи Габсбургов, а также османской империи - все это в книге Шария преподнесено с азартом заядлого путешественника, граничащим, тем не менее, с научной точностью. И хотя сам автор признается, что он не историк, не этнолог и даже не гидрограф, а просто журналист, живущий с середины 1996 года в Праге и путешествующий оттуда по Европе, но комплексность темы от этого не страдает.

Вероника Боде. "Доктор Гоа". - М.: Новое литературное обозрение, 2016

В своем предыдущем сборнике путевых заметок автор "Доктора Гоа" писала о том, что "Начинается родина там, где тебя не ждут", и в новой книге Вероники Боде этот лозунг не утратил актуальности. Разве что был немного подкорректирован ее героями. Так, один из созидателей электронного стиля гоа-транс DJ Goa Gil считает, что "дух Гоа - это больше, чем танцы под кокосовыми пальмами, музыкальный сет представляет собой разрушение эго перед тем, как созданная пустота заполняется светом".

Вот и рассказ автора книги о том, как живет это динамичное неформальное сообщество вечных или временных эмигрантов, в теплом дешевом месте, "в царстве ярких юбок и босых ног, пережидающих петербургскую слякоть, сибирские морозы, московскую общественную духоту или киевскую политическую неразбериху".

Ведь издавна Гоа - это точка сбора путешествующих по Востоку в поисках внутренней свободы и высокодуховных внешних обстоятельств. Сюда можно вечно собираться, как герои романа "Мачо не плачут" Ильи Стогова, и можно, наконец, добравшись, жить и даже умереть, как известный писатель Егор Радов.

Анджей Стасюк. "Фадо". - К.: Грані-Т, 2009

Дорожные рассказы Анджея Стасюка - это отдельный жанр, в котором заночевало немало выдающихся постояльцев вроде Джека Керуака, Джона Стейнбека и Милана Кундеры. В отличие от своих славных предшественников, автор "Фадо" описывает личные впечатления от пейзажей, казалось бы, малозначимых для панорамы мировой геополитики. Македония, Сербия, Хорватия.

"Когда мир на мгновение отведет от них взгляд, они просто перестанут существовать, так как сегодня существует лишь то, что замечают другие", - отмечает автор.

Именно в этом суть его жанрово-стилистического подхода к пристальному рассматриванию и ностальгическому картографированию незнакомых ландшафтов. Для правильного восприятия этой прозы, а также ради поддержания условий жанровой игры, стоит хотя бы на минуту представить себя героем какого-нибудь культового роуд-муви вроде "Беспечного ездока" Дениса Хоппера, "Трассы 60" Боба Гейла, или "Алисы в городах" Вима Вендерса, сцены из которых напоминают многочисленные эпизоды в рассказах Стасюка.

Путешествуя по Венгрии, Словакии, Албании или Хорватии, он постоянно признается, что у него сложные отношения с пространством, временем и постсоветской историей. Поэтому, каждый раз попадая в лапы новейшей цивилизации с ее цыганским капитализмом, автор "Фадо" фокусирует внимание на более приятных моментах путешествия. Возможно, проза польского туриста-рассказчика оттого так уютна, что каждый раз он берет в дорогу самого себя?

Кристиан Крахт. "Карта мира". - М.: Ад Маргинем, 2009

Не вполне обычная "Карта мира" - это сборник дорожных записок о странах, в которых побывал автор. Причем речь не о курортных лакунах, перед нами - опустошенные, потерянные во времени и пространстве пейзажи с ландшафтами - Парагвай и Монголия, Афганистан и Джибути, а также не менее экзотические города - Улан-Батор и Баку, Чернобыль и Кандагар.

Фирменный литературный цинизм Крахта - несмотря на критику движения хиппи и паломничество европейцев в Гоа - в данном случае оказывается вполне хладнокровной журналистикой, хоть и не без ярких культурных рефлексий. Ведь мир для этого сибарита и бонвивана - исключительно эстетический феномен. Баку у Крахта похож на город с картин Кирико, в Камбодже он бродит с томиком Эллиота в руках, а в Монголии перечитывает биографию барона Унгерна, угощая козу швейцарским сыром.

"Я был в Джибути, самой маленькой стране Африки - Артюр Рембо бывал здесь, на Роге, потом Ивлин Во, Чарлтон Хестон, когда снимался в первой "Планете обезьян", - отмечает автор "Карты мира", и у нас нет ни малейшей причины ему не верить.

Г.К. Лукомский. "Старинные усадьбы Харьковской губернии". - Х.: Сага, 2007

История этого туристического проекта в свое время была проста, как бутерброд. Сиятельный граф Клейнмихель садится вместе с архитектором Лукомским в авто и объезжает всю Харьковскую губернию. С твердым намерением уложить реестр старинных усадеб оной.

Итак, в руках у них - дефицитные фотоаппараты, а на сердце - неясная тревога, ведь на дворе уже лето 1914-го. Предчувствия их не обманули: Первая мировая война прервала сей доблестный труд, и альбом помещичьих усадеб вышел уже в 1917 году в революционном Петрограде.

Подобный перформанс своих славных предшественников повторило харьковское издательство "Сага", пополнив оригинальный альбом Г. К. Лукомского "Старинные усадьбы Харьковской губернии", оформленный самим Нарбутом, добротными предисловиями и главное - современным иллюстрированным дополнением.

Для того, чтобы заинтересованный читатель смог сравнить то "что было", с тем, "что осталось". Словом, нынешний коллектив авторов от всего сердца "ударил автопробегом по бездорожью и разгильдяйству" исторической несправедливости, подарив нам уникальное издание.

Михаил Шевцов. "Дорога в Ауровиль". - М.: Ad Marginem, 2009

Иногда сегодняшних авторов интересуют совсем иные проявления любви к "дорожному" жанру, и путешествия по родным местам все чаще исчезают из их литературно-географического меню. Так, скажем, "Дорога в Ауровиль" бывшего московского музыканта Михаила Шевцова посвящена бегству автора в экзотические края, то есть в город будущего - без власти и законов.

Индийские реалии в этом романе - нелишний повод поразмышлять о родине и самом себе. И рассуждения автора, стоит отметить, вполне дельные - о городе и дороге, обычаях и ценах, а также о жизни и судьбе под давлением кризиса среднего возраста. Таким образом, это рассказанная от первого лица история столичного жителя, не нашедшего места в современной жизни и разочаровавшегося в идеалах "общества потребления".

Заинтересовавшись информацией об Ауровиле, он отправляется в Индию, чтобы, прожив там несколько месяцев, на собственном опыте составить впечатление о жизни и устройстве этого уникального поселения.

Многочисленные встречи с людьми, как в самом вышеупомянутом "городе будущего", так и по дороге к нему; общение с местными жителями и туристами - прежде всего соотечественниками автора; различные забавные и необычные ситуации; описание жизни города и окружающей его природы; дорожные впечатления и индийские реалии оказываются неплохим поводом для размышлений о судьбе нашей цивилизации и месте в ней человека, ищущего пути духовного развития.

Кстати, недавно Styler подготовил для вас обзор 10 книг для саморазвития - читайте и совершенствуйтесь.